Искусство в формате символа
Первая публикация настоящей статьи “Искусство в формате символа. Парк антропологических согласований” состоялась в 2023 году в 11-м номере журнала “Чёрные дыры букв”. Здесь представлено второе дополненное переиздание.
О символизме
О феномене символизма можно говорить бесконечно долго и бесконечно широко; символ – это не изобретение отдельного человека, эпохи или художественного направления. Собственно, это вообще не изобретение человека. Символ и человечество появились вместе. По всем археологическим признакам, когда возникла первая разумная жизнь, культура и искусство, тут же появилось и символическое восприятие реальности – жизнь и искусство в формате символа.
Символ сразу обозначил мировоззренческую проблему, он говорит о том, чего нет. Он изображает одно через другое, потому что того, что он хочет изобразить, либо буквально не существует, либо у него нет видимой формы. Это указание на неполноту (незаконченность) нашего эмпирического существования, на его недостачу. Предмет этой недостачи часто находится за пределами бытового опыта, часто так далеко, что его трудно даже вообразить, и тогда полагается иная реальность, иные законы, о которых мало догадываться.
Предпосылки антропологических согласований
В глобальном смысле с этой точки зрения весь видимый мир обманчив, неполон, недостроен или грубо повреждён, разорван; его разомкнутость чем-то нужно объяснить и по возможности восполнить. Так действует любой миф, в том числе и миф о грехопадении и потере Рая, Эдемского Сада. Ведь символ можно и так интерпретировать, что он пытается восстановить именно эту утраченную полноту. Символ рождается из фундаментальной проблемы ограниченности, он обнаруживает предел всего ощутимого мира и ставит целью его преодоление: он ведёт за контур наличного бытия, ведёт человека в заповеданный сад чаемой полноты сквозь тёмный лес его собственной природы. Этим лесом мы и пойдём далее, попутно реконструируя план искомого сада и реализуя предпосылки ожидаемых согласований.
Однако прежде нужно обозначить ключевые ориентиры. Необходимо различить несколько подходов, каждый из которых трактует символ по-своему.
Подходы к символизму
-
- 1) Сакральный – как присутствие высшей Реальности;
- 2) Аллегорический – как художественный приём, иносказание;
- 3) Психоаналитический – как голос бессознательного;
- 4) Функциональный – как краткую (кодированную) запись информации.
Первый подход через символ являет миру потустороннее по отношению ко всему Бытие.
Второй видит в нём замысловатое, яркое, эффектное иносказание, стилистическую фигуру, намёк, притчу, басню, аллюзию.
Третий объясняет символ как сон, галлюцинацию, кошмар, бред, коллективную память и т.п.
О четвёртом можно было бы вообще не говорить, но, увы, ярлык, этикетка, дорожный знак, бренд, логотип, буква на клавиатуре и многое другое тоже вовсю именуют «символами», хотя, строго говоря, это чистое недоразумение. По сути, они лишь условные знаки, инструменты и привлекательные обёртки бытовой рутины.
Внешне символ действительно тождествен знаку, но лишь внешне. Его отличает предмет соотнесения, глубина, многослойность и многозначность содержания. Простой пример: 2+2. Крест «+» здесь – знак сложения, иное понимание исключается. Переносим этот знак в религиозный контекст, – внешне он не изменился, но через него являет себя уже бесконечное, живое, пластичное поле интерпретаций: идея жертвы, центра, вертикальной направленности, равновесия, света, огня, Древа Жизни и многого другого. Из этого видно, что символ, во-первых, не сводится к одному значению, во-вторых, – это мост к Иной, напрямую невыразимой Реальности. Вне этого контекста символ перестаёт существовать, от него остаётся лишь сухая, внешняя, обездвиженная оболочка; и если пытаться объяснить религиозный символ так же односложно, как арифметический знак, то это и будет функциональный подход.
Составителям энциклопедий
Бесспорно функциональный подход бывает очень полезен в тех областях, которые не терпят разночтений (это догматика, ритуал, сравнительное религиоведение или изучение соприкасающихся культурологических «кодов»), но когда этот подход бесцеремонно претендует на свою «универсальность» и исключительную правоту, доводя всё интеллигибельное содержание символа до примитивного, купированного, бухгалтерского отчёта, до условного обозначения односложной информации, то он убивает символ. Претензия объяснить всё сложное простыми причинами – это вопрос не наличия веры (как можно было бы подумать), а наличия символического мышления (первое, к несчастью, часто существует без второго). Такова главная проблема функционального подхода. Однако, и у других подходов проблем не меньше: любой из них неизбежно ведёт к вырождению, если слишком рьяно тянет на себя общее понятийное одеяло.
Первое приближение
Итак, в сакральном поле символ возводится к Высшему бесконечному Началу, в аллегорическом между образом и прообразом проводятся горизонтальные связи (животные из басни или притчи – это лишь человеческие характеры), в психоаналитическом символ объясняется нижележащим, природным фундаментом, звериным началом, работой подсознания. Ну, а в функциональном символ просто игнорируется как феномен, превращается в условный сигнал с одним возможным значением на выходе: «красный – кровь, сердце – любовь, козёл – сатана, ИНН – начертание зверя и т.д.».
Эти принципиально разные подходы определяются доминантами мировоззрения, они формируют свои дискурсы и описывают разные области реальности, которые располагаются как этажи друг над другом. Владение только одним дискурсом не помогает понять и принять гостей с другого «этажа». У каждого подхода есть свои приёмы, признанные мастера и узнаваемые стили, которыми манипулирует богословие, политика и искусство. Причём искусство занимается этим постоянно, даже когда художник намеренно пытается игнорировать символический язык, он неизбежно остаётся с ним внутренне связан, ведёт диалог или вступает в конфликт: подражает, модернизирует, мета-модернизирует, пост-модернизирует, пост-пост-модернизирует, контр-модернизирует и т.д. Мы же поведём речь о формате символа с точки зрения Традиции.
Традиция
Это понятие используется здесь в значении геноновского традиционализма, то есть в значении константы и синонима сакрального, того, что имеет прямое отношение к Вечности и никогда не устаревает. Традиция есть манифестация предельных оснований бытия, начала и конца истории, она говорит о Вечности, как о единовременности прошедшего и предстоящего, что переживается всегда как Абсолютно Иное Бытие, как Абсолютно Новое. Это важно запомнить: Традиция принимается и переживается как откровение Будущего!
Таковое понимание, если его хорошо усвоить, избавляет сразу от множества заблуждений! Увы, далеко не всё, что принято называть словом «традиция», на самом деле реально отражает его содержание. Обычаи, привычки, этикет, классика жанра, школа, предание и другие понятия не симметричны, а иногда даже враждебны Традиции. Традиция – это не синоним привычного, обычного, консервативного, классического или академического. В строгом смысле слова не существует даже никаких национальных, народных, семейных, этических, эстетических и прочих чисто человеческих, случайных, ситуативных «традиций». Да, буквально Традиция (лат. Trāditiō) – это всего лишь «передача», но это не передача чего угодно вообще, а только того, что должно быть передано, как нестареющая, священная ценность.
Особенность предельных оснований
Традиция – это то, что обнаруживает в себе нетленность: сверхчеловеческий, неантропный опыт, из которого она генетически происходит. Передача этого динамичного, футуристического опыта не есть цепочка горизонтальной преемственности вдоль стрелы времени, – это личный дар от Духа Свыше. Каждая личная актуализация (инициация) сверхчеловеческого Опыта говорит не о прошлом, а о Вневременном, она парадоксально есть некое «вспоминание Будущего», и поэтому для своего выражения без препятствий адаптирует (иногда весьма неожиданно) новые формы.
Традиционное искусство
Несмотря на своё частое использование это словосочетание остаётся совершенно невнятным. Всякий раз оно подразумевает очень разное: то ли первобытное, то ли народное, то ли академическое искусство, то ли (как примиряющее) просто всё то, что несовременно. Однако в контексте сказанного выше традиционное искусство – это не противоположность современному; у него совершенно другие признаки и акценты: это искусство, имеющее метафизическую базу и условный язык, которой соотносит изображаемое с надмирным Источником. Иначе говоря, это не просто старое, испытанное временем, или каноническое искусство, не подражание классическому образцу, а стилизация, не ограниченная рамками стиля и эпохи, творческая реализация личного опыта общения с авангардом человеческого Пути к Неизведанному, Неизмеримому и Бесконечному. Поэтому в понятие «традиционное искусство» равно могут быть вписаны, как культовое творчество первобытных охотников, так и современное искусство (contemporary art). Разумеется, это не отождествляет Традицию с каким-либо одним стилем и тем более не отрицает существование нетрадиционного искусства.
Язык Традиции
Технически язык символов – это средство выражения любой метафизической доктрины, с которой человек в обязательном порядке знакомится перед своим Вторым Рождением (инициацией). Символ – это инструмент посвящения, опора для шага в Иное. Исторически символ происходит от греч. symballein — «соединять», буквально это разломанная надвое дощечка-договор, точнее, её вверенная человеку половина с уникальным сколом. Однако адаптируя это самое первое значение, традиция вкладывает в «символ-договор» смысл метафизического медиатора между мирами живых и мёртвых, людей и богов, а также свидетельство Присутствия Иного. В арсенале символического языка весь мир и человек превращаются в таковое уникальное свидетельство, становятся более или менее ясным отражением Неисчерпаемого Бытия, вечная новизна Которого – лишь вторичное следствие его бесконечности и вневременности.
Символ – это мост, который связывает два мира: конечный и Бесконечный. Знаки, изображающие эту связь, не статичны, они различаются и изменяются у разных народов, в разных доктринах, в разные времена, но сами принципы этой связи остаются одни и те же. Принципы невербальной выразительности неизменны, они общие, что хорошо объясняет, не прибегая к теории заимствований или архетипов, почему между символами далёких, непохожих друг на друга локальных традиций иногда можно отчётливо заметить комплементарность.
Проблема толкования
Исторически символ всегда был связан с культовым служением, религиозным учением, мифом или священным текстом. Сакральные тексты пишутся на символическом языке, умение их толковать – отдельная наука. В христианском богословии принято различать несколько способов толкования сложных мест Писания, каждый из которых извлекает свой смысл. Среди попыток систематизации можно встретить разные названия и число этих способов, но чаще всего их насчитывается четыре:
-
- 1) Буквальный (исторический),
- 2) Типологический (аналогический, иносказательный),
- 3) Топологический (этиологический, нравственный).
- 4) Мистический (анагогический, возвышающий).
Все эти способы толкования узнаются по предмету, к которому отсылают:
-
- 1) Быт, история (что, где, когда);
- 2) Общие закономерности в событиях разного масштаба;
- 3) Социальное значение, право, нравственный урок;
- 4) Принципиально неведомое, неограниченное, потустороннее.
В иудейской герменевтике этим четырём уровням толкования соответствуют:
-
- 1) Пшат – простой;
- 2) Пешер – иносказательный;
- 3) Ми-драш – нравственный, правовой;
- 4) Машал – символический.
В этом делении мы видим точное соответствие христианской и иудейской экзегетики, что неслучайно. Четрёхчастные классификации в христианстве и иудаизме формировались в одно время на одной почве и связаны с одной целью, возможностью вернуть райское состояние, в которое, согласно преданию, ведут четыре пути. При этом в иудаизме даже само название райского сада «ПаРДеС» толкуется как аббревиатура имён этих герменевтических входов (путей), перечисленных и пронумерованных, в строгом (восходящем) порядке.
-
- 1) Пшат – простота (буквальное)
- 2) Ремез – намёк (косвенное, аллегорическое)
- 3) Деруш – сопоставление (нравственное, правовое)
- 4) Сод – тайна (мистическое)
Второе приближение
Мифологичность данной этимологии отдельный вопрос, о ней будет сказано ниже, а пока важно заметить лишь, что это деление и связанные с ним легенды самым главным и верным способом толкования считают только один, — тайный четвёртый. Это сильное упрощение. Ведь все методы толкования можно представить, как ступени восходящей лестницы. На каждом уровне символ открывает своё новое, уникальное значение, и эти значения не отрицают друг друга: все ступени равно вписаны в Бытие. Ценность каждого подхода невозможно игнорировать, каждая сила души или «автономное начало» дано человеку на пользу, а их симметричная работа образует систему натяжений, которая обнаруживает между ними Центр, Покой или Точку равновесия. С точки зрения автора именно это равновесие и есть то, что приближает состояние изначального Рая. Это хорошо видно, если углубиться в «топографию» Рая, где четыре входа в это состояние, оказываются сопоставимы с именами четырёх рек из него же исходящих:
-
- 1) Фисон – вытекающая
- 2) Гихон – бурная
- 3) Хиддекель – полезная
- 4) Евфрат – плодоносящая
Также эти имена и ступени имеют соответствие в античном представлении об устройстве человека, собирающего в себе, несколько начал:
-
- 1) Вожделительное
- 2) Гневательное
- 3) Разумное
- 4) Надприродное
А в христианской антропологии им соответствуют четыре доступные человеку воли (свободы):
-
- 1) Естественная (природная)
- 2) Гномическая (колеблющийся выбор)
- 3) Ангельская (неизменная решимость)
- 4) Божественная (необусловленная, творческая Свобода)
Можно и дальше проводить интересные аналогии этого четырёхчастного деления с устройством общества, историческими эпохами и этапами духовного роста, но сейчас нас интересуют…
Силы, формирующие человеческую культуру
Подойдём к этому квадрату с неожиданной стороны. В «Рождении трагедии из духа музыки» Фридриха Ницше также участвуют четыре ключевых игрока:
-
- Оптимизм (дух науки)
- Экстаз (эстетика)
- Рацио (мораль)
- Ужас (дух музыки)
Оптимизм противоположен ужасу, рациональное мышление – экстазу, а соединение всех сил формирует крест противоположностей, собирающий четыре практики посвящения и культового служения: текст, опера, литургия, оргия.
Эти категории выражаются в конкретных личностях и богах:
-
- Сократ – мораль и наука
- Аполлон – эстетика и наука
- Христос – мораль и потустороннее
- Дионис – музыка и эстетика
Собрание кардинальных противоположностей Фридриха Ницше
Фундаментальные противопоставления и их согласование
Как известно, Ницше чаял возрождения греческой трагедии (особого жизнеутверждающего пессимизма) через согласование двух начал, двух братьев покровителей искусств, Диониса и Аполлона. Эти божества представляют две стороны эстетического мировоззрения. Аполлоническое начало – благоразумие, мудрость пластических, визуальных, оптимистических видов искусства. Дионисийство – артистический, музыкальный пессимизм. Другие стороны человеческой культуры философ рассматривал, мягко говоря, с недоверием. Сократ по Ницше олицетворяет оптимизм и наивность современной науки, а христианство – это чистый морализм и романтизация потустороннего, которые воспитывают покорность судьбе и смерти вместо героизма.
Можно сомневаться в точности и справедливости оценочных суждений философа, но сама расстановка обозначенных им сил очень хорошо соответствует всему сказанному ранее. Эти соответствия таковы:
-
- 1) Фисон (вытекающая) – оптимизм (дух науки);
- 2) Гихон (бурная) – экстаз (эстетика);
- 3) Хидекель (полезная) – рацио (мораль);
- 4) Евфрат (плодоносящая) – жизнеутверждающий ужас (дух музыки).
Так неожиданно согласуются и уравновешиваются библейское мировоззрение и гуманистическая философия, на основании чего у нас появляется почти географическая карта, которую можно рассматривать сразу в двух направлениях: как вертикальную иерархию и как горизонтальный срез сужающихся к центру сфер. О них тоже нужно сказать несколько слов.
Вся культура и искусство в формате одного символа
В центре нашей реконструкции находится место равновесия и центр всех сфер духовной жизни: искусства, науки и религии. Горизонтальный срез этих трёх, сужающихся к центру сфер, точно соответствует плану библейского Сада: творчество, знание, мистерия. Искусство — это питающие плодовые деревья; знание — это страшное древо Ведения; мистерия — центральное Древо Жизни. Эстетический контур служит внешней питающей оболочкой: жизнь и насыщение окультуренной человеком природы происходит через красоту. Искусство — это райская пища. Такова его мистическая роль. От второго охранительного контура в правильном райском состоянии человек не питается, но производит через него, различение, праведный суд и приносит его благие плоды миру. Библейское «ведение» — это не наука в современном понимании, её в архаичном обществе просто не существовало, это скорее необходимая часть посвящения, инициатический ритуал. Центром же сада является соединение земли и Неба, человека и Бога.
Карта художественных направлений
В таком виде тройная ограда Рая напоминает матрёшку, разбор которой всегда начинается с внешнего эстетического контура. Каждая сторона этого контура имеет своё особенное значение, связанное с одним из четырёх отмеченных выше начал. К примеру, основных направлений изобразительного искусства также можно выделить четыре: оптимизму весёлой науки близок миметический реализм, духу музыки и ужасу – беспредметное, этике близка икона, экстазу — авангард и экспрессионизм. Реализм противоположен беспредметному, икона — авангарду, а все другие направления занимают промежуточные позиции, так что каждый желающий может выбрать вход, в соответствии со своими предпочтениями или создать собственный.
Данный план стремится охватить весь объём человеческой культуры, что согласуется с совершенной полнотой библейского Сада и определяет место искусства в этом символическом формате. Однако, есть ещё кое-что, без чего эта картина останется незавершённой, — практическая реализация.
Реализация на земле
Всё это время мы описываем библейский Сад как символическую экстериоризацию устройства самого человека. У этого есть свои основания: библейский текст связывает космос и человека. Для обозначения естественного, природного начала в библейской терминологии используется слово «земля» (адамá). Адáм (человек) из адамӹ, земля – это его природа. Всё, что происходит с землёй, относится к человеку и наоборот.
«Парадиз» же на самом деле — это не аббревиатура ивритских слов, в которой названия иудейских методов толкования подогнаны лишь ради красоты и удобства запоминания. Исторически “парадиз” (заимствование из древнеперсидского paradaesas) — это буквальный участок земли, облагороженная дикая природа. Такие своеобразные парки культуры и отдыха, огороженные, квадратные в плане территории с тенистыми деревьями, прудами, птицами и животными создавались для царей. Каждый такой парк был своеобразной моделью целого космоса, и не случайно в книге “Бытие” описание Рая связано с творением мира и человека. Между ними есть точная аналогия. Этапы творения мира по шести дням, условно говоря, являются оградой земли Эдем, в центре которой находится Сад, как седьмой день Покоя.
Внешний периметр
Очевидно, Рай – это не только место, но и состояние. Церковный опыт по-разному описывает этапы, которые должен пройти человек, для его обретения. Сравнивать все версии здесь нет места, но отметим главное: общее во всех этих описаниях – необходимость движения как такового, необходимость делать шаги. Рай находится в земле Эдем, Эдем буквально – земля наслаждений, блаженств. И совсем не случайно еврейское слово блажен (ашер) одного корня со словом шаг (шур). Именно человеческая активная воля и является главным условием реализации этого богословского проекта, и именно шаги-Блаженства составляют его карту.
В христианском контексте эти шаги-Блаженства Евангельские, весь их состав и порядок нам дан в Нагорной Проповеди. Из этого несложно сделать вывод, что каждый шаг по земле Эдем должен соответствовать одному из Евангельских Блаженств, одному из дней творения и вести к тому, что называется, Царство Неба. В целом такой план может стать частью реализации личной духовной эволюции не на бумаге, а в человеке и на земле, в виде парка под открытым небом, — парка антропологических согласований.
Проект парка
Парк антропологических согласований изображает общую структуру нескольких библейских текстов: Шестоднев, Евангельские блаженства, Евангельские проклятия и действия Апокалипсиса. Все эти тексты связывает симметрия элементов в их общей числовой символике. Исследование данного композиционного параллелизма в авторском замысле реконструирует миф о “Ган бе Эден”, Рае на земле, прогулка по дорожкам которого призвана обнаружить путь внутренней духовной эволюции. Внешний периметр парка замыкают шесть связанных между собой площадок с кубическими визирами, представляющие шесть этапов творения мира, шесть первых блаженств, шесть первых проклятий и шесть первых печатей Апокалипсиса.
Площадки ориентированы по сторонам света, как элементы храма: на восток обращён фасад (вход) парка, справа (с севера) от него — Аллея первой тройки Блаженств, слева (с юга) — Аллея второй тройки. Дорожки между противолежащими площадками изображают библейские поэтические параллелизмы, а место их пересечения — Равновесие, Покой. Три непересекающиеся поперечные аллеи соответствуют трём естественным началам в человеке (питание, размножение, доминирование) и трём стихиям в космосе (огонь, вода, земля), указывающим на материи преобразования.
